Простить – это жить с любовью в сердце

“Мои шрамы напоминают мне, что я, действительно, пережил мои самые глубокие раны. Что само по себе является достижением. И они доводят до ума что-то еще. Они напоминают мне, что жизненные разрушения, нанесенные мне во многих местах, сделали меня более сильным и устойчивым. То, что мешало мне в прошлом, на самом деле сделало меня лучше оснащенным, чтобы справиться с настоящим”. Steve Goodier 

Прощеное воскресенье - это повод заглянуть в свою душу и навести в ней порядок. Хоть немного. И это немного может быть огромной внутренней работой. Прощение - это совсем не легковесные слова, автоматически произнеся которые в этот день, можно освободиться от тяжелого груза, который долгие годы тяготил душу. Прощение - это глубокая работа души.

Этот день напоминает мне, что я несовершенна и никогда не буду идеальной, что я могу не всегда видеть мою небезупречность сегодня и вчера. Я прощаю (или учусь прощать) и себя тоже. Моё прощение и про то, что я принимаю себя полностью, со своими неприглядными сторонами, и это моё обещание себе продолжать учиться становиться человечнее, чтобы не повторять былых ошибок, чтобы жить легче. Простить – это жить с любовью в сердце.

Мне нравятся строки Михаила Веллера по этому поводу: "У каждого есть тайный сундучок ужасных воспоминаний. Непрощаемые себе до смерти поступки. Неизжитые оскорбления. Роковые ошибки. Нахлынет вдруг — и стон наружу: боль и стыд жжёт. Сквозь всю жизнь."

И хотя человек несовершенен, у нас, к счастью, есть выбор: винить себя и стыдиться или простить. И тут начинается самое интересное.

Зачастую человек рассказывает, что он простил всех, о кого глубоко ранился. Переосмысление травмы порой путают с перемещением душевной боли под влиянием актуальных событий на задний план. Именно эти изменения порой человек может ошибочно принимать за полное прощение. Наш ум может лукавить и вводить нас в заблуждение. Зачастую мы бессознательно можем использовать рационализации, чтобы защититься от честного взгляда на себя и неготовности стать лучше сегодня. И только тело может правдиво сказать на своём языке на каком этапе исцеления я сейчас реально нахожусь. Тело, как правило, делает работу медленнее, чем наш ум только потому, что мы не умеем быть с ними тесно связаны и порой оно живёт в заброшенности, в стороне от нашего внимания и интереса.

Я вспоминаю свой опыт прощения одного человека. Он растянулся на долгие годы (в ту пору я не была психологом и не могла сделать его эффективным, относительно быстрым и мягким). Я прошла все этапы этого непростого и болезненного пути:  от полной уверенности в том, что такое простить невозможно, до как это больно и не быстро доставать свои вытесненные раненые части души и бережно исцелять их.

Простить - это не значит реабилитировать чьё-то поведение.
Простить - это исцелить от боли свою израненную душу.

Простить себя или кого-то – это выбрать для своей души, ума и тела наиболее экономичный и экологичный способ жить в этом мире.

Моё прощение не обещает никому и ничего. По-прежнему уже никогда и ничего не будет. Я до прощения была одним человеком, а сделав эту большую работу души, изменяюсь. Любовь, дружба, доверие, общение уже не будут привычными. Они, если и сохранятся, то изменятся качественно. А могут ведь и не цениться мной и не сохраниться. Я могу увеличить дистанцию чуть-чуть или до Луны. Простить - это не значит, что я буду любить снова с того места, где всё случилось.

Простить – это не значит начать любить заново. Простить – это больше не держать на человека зла в своём сердце и не желать зла. И, может быть, даже помочь ему, если возникнет необходимость.   

Неспособность к прощению – это ещё про неспособность заботиться о своём здоровье. Глубокие душевные раны могут быть путём к болезням.

Нам зачастую не просто увидеть, что наш симптом родился не в тот момент, когда он стал видимым и создал неудобства или страдания. Не редко бывает, что симптом начинает возникать за годы или десятилетия до момента, когда он проявился в теле, и стал беспокоить. У симптома может быть латентный период, когда он скрыто созревает, чтобы проявиться наружу, "родиться". 
И процесс исцеления может иметь порой скрытую форму, когда клиенту (а возможно и терапевту) не сразу видна положительная динамика. И важно дать время продолжиться терапии, чтобы исцеление перешло в открытую, видимую фазу.

Возможно, только психотерапия или глубокий уровень личностной зрелости и внутренней честности позволяют сократить сроки исцеления души и проводить её синхронно на всех уровнях (на уровне тела, ума, эмоций, чувств, поведения) одновременно. 
Деликатное, заботливое, честное и одновременно наполненное любовью отношение к своему душевному дискомфорту позволяет исцелению произойти полностью.

Чтобы простить, потребуется совершить большую внутреннюю работу души, а для этого нужны ресурсы. Любая неизлеченная рана – это всегда дефицит ресурсов. Эта особенность ещё раз демонстрирует, что на ранних стадиях раненности прощение попросту невозможно, для него просто нет сил.

"Травма - это место, где свет входит в нас"- пишет великий Руми. На мой взгляд, Руми в этих строках имеет в виду исцелённую душевную боль, которая становится нашим светом (опытом), когда цикл травмы завершен. Так душа проявляется и пробуждается.

В Японии разбитые вещи часто исправляют, заполняя трещины золотом. Недостаток видят, как уникальный элемент истории предмета, который добавляет ему красоты.
Вспомните об этом, когда чувствуете себя разбитыми.
Философская основа искусства кинцуги заключается прежде всего в том, что поломки и трещины неотъемлемы от истории объекта, и поэтому не заслуживают забвения и маскировки, они учат правильно воспринимать неудачи и ценить красоту изъянов. 

Не верю, когда слышу, что простить легко. Прощение - это всегда огромный труд души, это моя потребность поставить точку в старой драматической истории и исцелить свою душу от разрушительных переживаний.

Часто мы прощаем тех, кто лучше не стал и тех, кто перед нами не видит своей ответственности. Прощаем тех, кто не раскаялся, не сожалеет, не просит у нас прощения. 

Прощение - это совсем не забвение, это осознание того, что было что-то ужасное в моей жизни. Если дом человека сгорел до тла, потому что в него ударила молния, это не равнозначно тому, что кто-то умышленно сжёг дом. Намеренный вред простить сложнее, чем нечаянную беду. 

Какими бы ни были обстоятельства мы прощаем себя в первую очередь: за то, что так уязвимы, что не установили безопасную дистанцию, что не ожидали удара, что фантазировали про этого человека (или этих людей) и так далее. Прощание с иллюзиями непременно будет попутчиком на этом пути.

Прощение - это длительный процесс, может занять годы. Сначала я становлюсь другим человеком, отличным от того, кому создали тяжёлые времена, и только после своего душевного роста, я могу простить. Обижают одного человека, а прощает уже совсем другой. Прощение меняет моё отношение к прошлому, моё будущее и меня саму. Это всегда духовное преображение. Прощать и принимать прощение - это большое искусство.

Пусть все ваши истории завершатся искренним прощением.